Чужая жена - Алексей Шерстобитов

Она знала, что и кому сказать, кого из них, чем подцепить, и чем заинтриговать. Арону на ушко игриво и непринуждённо, как бы невзначай прошептала, что забыла бюстгальтер, а Андрею то же самое, но по поводу другой части аксессуара нижнего белья. Для обоих это моментально стало безусловным доказательством уже сделанного ею выбора, правда немного напрягшего, поскольку показалось – уединение с этой женщиной не сможет пройти без последствий. Никто из них не смог объяснить себе более конкретно причину такого беспокойства, а потому вновь увлеклись единственной, неповторимой, однозначно доступной.

– Мальчики, может быть, перейдем на менее официальный тон? А то все «вы», да «вы»!…

Они согласились, и как-то странно замолчали, будто первый сказавший «ты» не получит бонус, а скорее наоборот. Продолжила она:

– Арончик, а ты кем работаешь? Если не хочешь, не отвечай…

– Да что ты, тут нет тайны… Я, ну так скажем, работаю по камню…

– Ювелир, что ли?…

Об этом не принято говорить вслух, поскольку не безопасно, поэтому он соврал, удивившись, как точно она попала, будто знала заранее:

– Нет, что ты, хотя могу, конечно, и камни драгоценные, но не очень… Я скульптор малых форм, что-то наподобие нэцкэ, может быть, слышали?

– Ааа, видела… такие шахматы резные…

– В том числе… Недавно резал янтарь, очень, знаете ли, впечатлительно получилось!

– Ну, а ты Андрей Викторович?

– Я… да что я. Два года назад футбольной командой управлял, теперь вот совсем функционером стал, в общем, все хорошо, и на все хватает…

– А че с женой-то развелся?

– Интересно, а это ты как поняла?

– Очень ты осторожный, и в то же время увлекающийся, интуиция, Андрюшенька, женская еще не то может…

– Да в общем-то все банально. Сначала, все хорошо было. Пока в бизнес не полезла, так и нарадоваться не мог. Как только почувствовала власть, искупалась в надуманной лести. В общем, появились необъяснимые желания и не обоснованные амбиции. Последние затмили чувства. Начала моя незабвенная Зинаида Павловна потихонечку пытаться изменить подход к футболу, познакомилась с игроками, мысленно сравнялась с администрацией и так далее. Однажды дала дельный совет в какой-то мелочи, который помог, после чего возомнила моя крошка себя подводной частью айсберга. Потом женщина, ищущая достойного для себя места, всегда его находит, раздавая авансы воздыхателям… Случилось – включили ее по моей просьбе в учредители… Мне казалось, что с красивой мордашкой, очень неглупая, она сможет помочь, предполагая пользоваться ею в нужных местах – так многого можно было добиться… Но на первой же встрече, где обсуждалась выгодная сделка, она неудачно влезла, сделав вид, что чуть ли не она все решает. Влезла и все испортила, а в этих кругах подобное исключено… На «разборе полетов» попыталась оправдываться, а в результате свалила все на меня. Все вроде бы понимали, но… И ведь преданнейший же человек был, но гордыня так далеко ее завела, что семья стала для меньше значить, чем навязывание своих мнения и влияния.

Дальше следовали скандал за скандалом, но дома все затихало. Потом выработались два направления деятельности. Как вы, друзья мои, догадываетесь, одно предложил я, и оно было рациональным и спасительным, другое предложила неожиданно сформировавшаяся команда, так сказать, единомышленников, где принялась руководить она. Я предупреждал, что это погубит и бизнес, и футбольную команду, но меня, как это часто бывает, не послушали. Ох! До чего может довести соблазн! Как же мужики тупеют и просчитываются… Дело, конечно, в профессионализме, знаниях и остуженном расчете… и женщины такими могут быть… В конце концов, я довел до логического конца свои начинания и, не желая участвовать в глупых похоронах собой же созданного дела, самоустранился. В тот же день Зина подала на развод. Я не сопротивлялся – от прежних чувств остался пшик! Вот так вот…

– А чем кончилось-то?

– Да чем, слышали, наверное, коррупционное дело о продаже не существующих игроков. Вот за мертвые спортивные души и сидит.

– Так это твоя жена, что ли?

– Бывшая… И случилось это через два года после развода. «Мертвые души» и были ее гениальной мыслью. Команда плетется где-то в хвосте, содержать некому…

– Что-то я не понял, а ты-то как чиновником стал?

Здесь уже не вытерпел Арон. Ему очень не нравилось, что так долго все внимание было обращено на Андрея, к тому же тема почему-то зацепила Марию, и он уже начинал ревновать.

Вот так бывает – еще не из-за чего и не к кому, а страсти уже разгораются.

– Да мне и раньше предлагали, но супруга была против. После развода я полгода побыл не у дел, потом позвонил знакомый, узнав, что расторг договор с клубом, и сразу предложил серьезную руководящую должность, от которой только идиоты отказываются. Поначалу я даже воспринял предложение за шутку, но на следующий день понял – шутки закончились. Вот так, сейчас и катаюсь по всему миру. Не работа – мечта!

– Нууу, я камни точу, Андрюша… тоже делом занят… А ты, что же, прекрасная Мария?

– Да, извини, а ты на какой ниве трудишься? «Если хочешь, конечно».

– Не хочу!

– Ну, хозяин – барин…

– Да не в этом дело! Вы, мужики, как узнаете, что я психолог по образованию, и пробовала себя в судебно-криминалистической психиатрии, так сразу какие-то мысли у вас появляются. Смотрите на меня… Ага, вот как сейчас вы оба… Глаза вытаращите, и всякие предположения внутри себя переживаете. Чего только не спрашиваете, чего только не боитесь, а когда уже вам открытым текстом говорят, что просто хочется секса, то вообще в «осадок выпадаете»! Большая часть, ей Богу, даже зло берет – убегает, думая, что после этого придется сесть в тюрьму. Бывает, конечно, иногда опыты ставишь, но без обмана и безболезненно…

Арон Карлович моментально остыл, заерзал, а привыкнув пол своей жизни пользоваться нелегальными золотом и камушками, ибо был он, все же ювелир, а значит осторожным, что-то взвесив, совсем было ополоумел.

Ему начались мерещиться всевозможные разработки специальных структур, происки бандитов и рэкетиров. В женщине он неожиданно разглядел «наводчицу» и даже пересел на другую сторону, чем сразу воспользовался Андрей – у того с головой все было в полном порядке, поскольку к криминалу он не имел совсем никакого отношения и ценностей с собой не прихватил.

Держава, спустя пять минут, сообразил – своими слишком явными опасениями поступил опрометчиво, выставив себя в глупом свете, и начал изо всех сил пытаться исправить положение. Сыпались анекдоты, которые, пока слушали не охотно, как и истории, не вызывающие интереса. Все поменяла легенда, рассказанная им о своем, деде ювелире, оставившем ему большое наследство, которое он до сих пор, не то чтобы до конца посчитать, но и найти не может.

Последняя фраза вызвала больше недоумения, чем удивления, но оказалось, судя по истории, которую он начал следом рассказывать – задуматься действительно было над чем. Суть из нее была правдой: небольшую часть он взял из своей жизни, мелочи допридумал – в основном то, что отвело бы от него подозрение в его настоящей профессии, но в конце концов, все же пришлось признать…

Что делать: желание исправить одно потянуло за собой слишком много преследуемых целей. В такой ситуации, даже такие проныры, как он, иногда теряют нить рассуждений, и совсем перестают себе контролировать, когда не заметно синусоида страсти из перигея моментально подскакивает в апогей.

Весь длительный и захватывающий рассказ Арона, был призван поначалу оправдать его необдуманное действие с пересадкой на другое место за столом, но человеческое общение основано не только на излиянии, но и наблюдении за реакцией, на анализе и выводах, вносящих какие-то поправки в диалог.

Мы все слабы перед тщеславием: и добрые, и злые, – часто становимся его рабами, даже когда понимаем, что чья-то лесть – всего лишь уловка перед опасным для нас трюком.

Держава был человеком добрым и стремился стать открытым. Не раз на этом обжигался, но оставался слаб перед женщинами до сих пор. Проведение хранило его, иногда то подправляя, то искушая. Меняться он не хотел, не чувствовав в этом необходимости. К совершенным собой ошибкам относился с юмором, даже когда терпел убытки от меркантильности женщин, желающих просто нажиться на нем. Именно в честности, открытости, и совершенном альтруизме в отношениях, крылась для него «святость» его мамы, к тому же грех его родительницы, о котором мы узнали в самом начале, не был часто повторяющимся и продолжительным, но отталкивал совсем от мужчин, даже его отца, к которому она относилась терпеливо, уважая, но держа на расстоянии…

Мы станем очевидцами именно диалога, хотя говорить будет только Арон Карлович. Это диалог, где звучит в основном его голос, а остальные участники внимают, меняя свою внешнюю безгласную реакцию настолько выразительно (гордыня и тщеславие оратора, заметив её, не удержавшись), допускают нить рассказа все ближе и ближе к правде. В конце концов, два направленных к друг другу ручья слились в один бурный поток.